РВ

В современной России приватизаторы экспроприируют население «этой» страны не только по материальному, но и по символическому счету: лишая его национальной гордости, национальной памяти, национальной идентичности. Это делается потому, что коллективная идентичность народа как субъекта Истории может стать опорой эффективного сопротивления. Сопротивления не только военного, но и социального. Нигилизм становится сознательно используемым средством духовного разрушения противника. Не случайно те, кто носятся с воплями об угрозе мусульманского или православного фундаментализма, спокойно принимают протестантский или иудаистский фундаментализм: против «враждебного» фундаментализма мобилизуется пропагандистский фронт, тогда как «свой» фундаментализм укрывается под защиту «необсуждаемого» перед лицом «чужаков».

Начиная с эпохи Просвещения парадигма прогресса не требовала от людей и народов социально-политической и культурной капитуляции. Напротив, явно декларировалось, что люди и народы от природы обладают равными правами и достоинством. Пусть кто-то более технологически развит, а кто-то - менее, но все люди, народы, культуры, цивилизации имеют право на место в общем «светлом будущем» человечества, в котором не может быть цивилизационных или этнических привилегий в доступе к достижениям и благам прогресса. Но мы наблюдаем противоположный процесс: человечество всё более разделяется на меньшинство «передовых и демократических» воспитывающих и большинство воспитуемых (перевоспитуемых), причём к упорствующим в своей «особости» применяются различные виды принуждения (от экономических до силовых).

В социальном смысле проект эпохи Просвещения представляет собой систему, альтернативную расизму и социал-дарвинизму, входя в которую люди освобождаются от ограничений, накладываемых на них социальным происхождением и неравенством стартовых условий. Единственная корреляция, которую допускает система проекта Просвещения, - это взаимозависимость системы образования и социальных успехов. Рыночные «реформы» снизили эту корреляцию, резко понизив статус многочисленной научно-технической интеллигенции по сравнению со статусом носителей «рыночной субкультуры», занятых «играми обмена». «Сказать, что приватизаторы отняли у народа собственность, - это значит сказать слишком мало. Речь идет о большем: об экспроприации самих социальных возможностей, заложенных в демократической системе Просвещения, в массоводоступном образовании и в гарантиях вертикальной мобильности, с ним связанных» (А.Панарин, «Стратегическая нестабильность в XXI веке»).

В результате реформ в РФ образовалось социальное дно, составляющее около 10% городского населения или 11 млн человек. В его состав входят нищие, бездомные, беспризорные дети и уличные проститутки. Большинство нищих и бездомных имеют среднее и среднее специальное образование, а 6% — высшее. Такого «дна» не бывало в истории человечества ни в одной стране. Сложился и слой «придонья», размеры которого оцениваются в 5% населения. Как сказано в отчёте социологов, находящиеся в нём люди испытывают панику — они ещё в обществе, но с отчаянием видят, что им не удержаться в нём. Постоянно испытывают чувство тревоги 83% неимущих россиян и 80% бедных. По оценкам экспертов, угроза обнищания в начале этого десятилетия была реальной для 29% крестьян, 44% неквалифицированных рабочих, 26% инженерно-технических работников, 25% учителей, 22% творческой интеллигенции. Сейчас эти доли чуть уменьшились, но принципиально состояние не изменилось. Общий вывод социологов таков: «В обществе действует эффективный механизм «всасывания» людей на «дно», главными составляющими которого являются методы проведения нынешних экономических реформ, безудержная деятельность криминальных структур и неспособность государства защитить своих граждан». Это выводы из журнала Российской академии наук «Социологические исследования».

Реакции человека на раздражители опосредованы его прошлой культурной (и коллективной) историей, овнутренной в его сознании. Именно это гарантирует человеку не только избирательность его поведения, но и определяет правила отбора событий и выстраивания из них иерархий значимого и незначимого, адекватного и неадекватного. У И.Канта это называется «априорными схемами», в современной культурной антропологии им соответствуют габитусы (П.Бурдье). Упомянем здесь также об используемой в теории этногенеза Л.Гумилёва «сигнальной наследственности» М.Лобашева, как о механизме передачи традиции от поколения к поколению («сигнал сигналов» — речь). Проблема современных обществ состоит в том, что господствующая идеология и социальные практики неолиберализма разрушают накопленный народами и цивилизациями их символический капитал («априорные схемы», габитусы, традиции), в котором кристаллизованы смыслы человеческого бытия, определяющие истинные мотивации поведения людей (часто невидимые).

Одной образованности (информированности) недостаточно для целенаправленного творчества и поддержания жизни. Для перевода информации из дескриптивного (описательного) состояния в прескриптивное (предписательное) требуется определенная социальная энергия, обеспечиваемая высоким уровнем мотивации людей. Сама же мотивация зависит от факторов социокультурного и духовного плана, решающим из которых является устойчивая идентичность общества и человека. Поэтому необходимый для перевода информации из дескриптивного состояния в прескриптивное уровень социальной энергии определяется уровнем идентичности, которая, в свою очередь, формируется в той таинственной сфере человеческого духа, которой издавна занимались религии. Способствуя целостности (системности) социума, религии отбирали среди всего многообразия ценностей приоритетные и сообщали им трансцендентный характер — выводили их из сферы критики и тем самым предупреждали релятивизацию ценностей, вызывающую ценностную дезориентацию людей, рассогласованность их социального поведения и, следовательно, фрагментацию общества: как показал Н.Винер, наиболее вероятным состоянием, к которому стихийно стремятся все сложные системы, является хаос (который сам собой возникает, как только мы ослабляем нашу активность по производству системообразующего порядка). Поэтому ценностная дезориентация, рассогласованность и фрагментация являются проявлениями энтропийных тенденций, для преодоления которых требуется не только новая информация (Н.Винер), но и новая социальная энергия.

Если не выдумывать абстрактные схемы, а рассмотреть понятие «объективной (научной) истины» в историческом контексте, то обнаружим, что это понятие имеет свои корни не в науке, а в религии, в вере в существование высшей, не зависящей от человека (божественной) Истины. Её сакральность требует и оправдывает жертвенность (самозабвенность) истинного, высокого творчества, без которого фундаментальная наука невозможна. Именно поэтому благополучное «общество потребления» не сможет родить «гениев и прорывы», ибо уже ничем не хочет жертвовать. Следовательно, такому обществу не нужно и то, ради чего приносятся добровольные жертвы социального и научного творчества: высшие и универсальные Смыслы (Истины) и объективные истины о строении вещества. Поэтому-то вместо неуступчивой (ограничивающей) объективной истины - консенсус мнений (который может быть пересмотрен), а вместо фундаментальных открытий - экспликации уже известного (технологии). Но и здесь «учёные» новой формации всё более заняты присвоением «интеллектуальной ренты» (до 70% стоимости) не столько за счёт использования качественно новых решений на основе фундаментального знания, сколько дизайнерскими ухищрениями.

Культурная программа рационализма, объявленная еще Платоном — тотально распредметить мир, разглядеть за материей идею, за отдельными фактами — общую логику. Давно известны «формулы прогресса»: (1) Скорость приращения общетеоретического (межотраслевого) знания должна превышать скорость приращения специализированного отраслевого знания. (2) Скорость приращения теоретического знания должна превышать скорость развития прикладного знания. (3) Рост общетеоретической подготовки студентов (и других обучающихся) должен опережать темпы их прикладной, специализированной подготовки. Однако всё большие «обороты» набирает «эмпиризм» — апологетика фактологичности, краткосрочных инструментальных идей, поле приложения которых «здесь и теперь», вытесняя классический «рационализм» — приоритет универсалий, общего в сравнении с отдельным: «За последнее десятилетие не открыт ни один объект и не сформулировано ни одного концептуального представления, сравнимых с открытием гена, молекул, теплоты, информации и разработкой соответствующих теорий» (С.Кардонский Кризисы науки и научная мифология // Отечественные записки, 2002, №7). Таким образом, чем меньше в культуре запас общих фундаментальных идей, тем более конъюнктурными и заземленными оказываются ее практики - рационализация имеющегося и адаптация к настоящему, не дающие предпосылок инновационного скачка. В общем, создаётся нешуточное впечатление, что происходит возврат от Homo Sapiens (человека разумного) к homo habilis (человеку умелому).

Начиная с И.Канта, под критикой понимается не отрицание, но очищение (исправление). Если принять это, то действительным двигателем истории является воля к познанию истины, как процесс очищения в настоящем прошлого с позиций будущего, где и сокрыты Истина и Смысл бытия. Иоанн Златоуст: «Бог дал нам тело из земли для того, чтобы мы и его возвели на небо, а не для того, чтобы через него и душу низвели в землю... Смотри, какой честью Он нас почтил, предоставив нам такое дело. Я сотворил, говорит Он, землю и небо, даю и тебе творческую власть: сотвори землю небом. Ты можешь сделать это».

«...историческая биография народа, как и биография индивидуума, характеризуется постоянным выбором не между наихудшим и наилучшим («оптимальным»), как это предполагает теория прогресса, ... а между меньшим и большим злом. Тяжеловесная и жесткая, по европейским меркам, российская государственность должна быть оценена ... в антитезах, реальность которых доказывается всем нашим историческим опытом. Реальные дилеммы, перед которыми то и дело ставит нас история, это: иностранное закабаление или суровая национальная государственность, самоубийственная анархия или державный неусыпный присмотр, сепаратизм или централизм, гедонистическая безответственность и «расслабленность» или аскеза» (А.Панарин). Чтобы убедиться в реальности этих антитез, достаточно заглянуть в «Геостратегию для Евразии» З.Бжезинского, в которой России «предначертано» такое будущее: «Это будет скорее похоже на регион, в котором слабое государство готово платить определенную мзду с учетом интересов, позиций и ожидаемой ответной реакции доминирующей там державы».

Однако, парадокс состоит в том, что главным результатом «западнического» погрома России является окончательная дискредитация «вестернизации» как таковой: «пример» России слишком очевиден для многих стран и народов «третьего мира», где процесс формирования «золотого миллиарда» рождает и его противоположность - всё увеличивается число наиболее обездоленных, изгоев (даже целых народов!) в собственных странах, становящихся не только «неприкасаемыми», но «непринятым» большинством. Вытолкнув Россию в «третий мир», Запад сам сорвал пелену «вестернизации» с её глаз, предоставив России исторический шанс стать лидером «непринятого» в «золотой миллиард» большинства, вспомнив себя как Святую Русь, то есть «как силу, пришедшую в мир затем, чтобы унять сильных и наглых и ободрить слабых, открыв им перспективу спасения (этот архетип действовал на протяжении всей российской истории: от первых московских царей, при которых вызрела формула «Москва — третий Рим», и до последних генеральных секретарей советской эпохи)» (А.Панарин).

Социальное творчество служения этому большинству «непринятых» есть творчество демократическое, так как к нему может приобщиться не только меньшинство «гениев», но буквально каждый. Однако аскеза нравственного служения и самоотверженности требует сверхусилий, и в первую очередь - духа. Источником такого гения добродетели, ориентированного на высшие смыслы и высшие нравственные ценности, и демократически близкого всем «нищим духом», униженным и оскорбленным, может быть не наука как социальный институт, а традиционная церковь, которая только и может «отвоевать у «рынка» те ценности, которыми в духовно здоровом обществе не торгуют. Не торгуют женской любовью и красотой, не торгуют убеждениями, не торгуют государственными интересами, родной землей и Родиной» (А.Панарин). Ветхий Завет свидетельствует, что Бог изъял землю из «сферы компетенции» менял, готовых ею «свободно торговать»: «Землю не должно продавать навсегда; ибо Моя земля; вы пришельцы и поселенцы у Меня» (Лв:25:23). «Чтобы отвоевать нетленные ценности у посягнувшей на них и желающей их присвоить себе (обладать правом «свободной покупки») экономической власти, нужна другая, альтернативная власть. Власть, которая объявит эти высокие ценности не ничейными, не выставленными на продажу, а своими, ею защищаемыми и неотчуждаемыми. В этом и состоит реальное социологическое проявление церкви как духовной власти, стоящей над гражданским обществом, захваченным «властью менял» (А.Панарин).

Таким образом, вместо либеральной дихотомии «гражданское общество — государство» (где роль государства сводится к тем немногочисленным коллективным социальным практикам, которыми не хочет заниматься «рынок») приходим к триаде Вл.Соловьева: «церковь — государство — гражданское общество», где церковь ближе государству, чем гражданскому обществу. Наполнение этой триады для современной России: «церковь» - это, конечно, Русская Православная Вера; «государство» - Православный Государь-вседержитель, прямо, «поверх голов» бояр (элиты), опирающийся на народ (посредством Земств, Советов...). Государь подавляет своеволие «сильных людей» и их узурпаторски-гедонистические поползновения; опираясь же на Государя, народ надеется обуздать аппетиты «сильных людей» и их чрезмерные притязания. Эти «элементы» триады не выращены в лабораториях, а есть естественные «продукты» исторического бытия России. Они не противоречат друг другу. Их реинтерпретация в современных условиях соответствует исторической необходимости.

Церковь должна выступить властным гарантом неотчуждаемых духовных ценностей, так как религия отнюдь не частное дело, а основание высшей духовной власти — держательницы даров спасения. У такой власти есть своя «социальная база», как есть она и у сильного социально ориентированного государства: «люди, заинтересованные в том, чтобы общественное производство коллективных социальных благ не прекращалось, а сами эти блага не были похищены алчной экономической властью нелегитимных «приватизаторов», имеющих все основания опасаться крепкого державного порядка. ... Спасти социум от тех, кто пытается окончательно его разложить, социально и духовно, противопоставив людей как одичавших одиночек друг другу, а низменную материю стяжательного инстинкта — высшим ценностям, — вот задача одновременно и государства, и церкви» (А.Панарин).

Усилия нынешних «элит» и «окололежащих», связанные с недавней кончиной Б.Ельцина, были направлены на то, чтобы превратить его образ в символ «утверждения» «новых русских». Но тем самым для потерпевших «старых русских» Ельцин также становится символом, но символом «низвержения». Таким образом, противостояние «новых» и «старых» русских символически и, что важнее, сакрально оформилось. Потому судьба России «старых русских» будет отлична от судьбы стран буржуа-мещанина, для которого достижение материального благополучия означает «конец истории» - народы благополучных Дании, Норвегии, Швеции, Финляндии... уже не творят Историю: если прислушаться, то из тех мест доносится лишь мерное чавканье. Буржуа-мещанин желает лишь поддерживать достигнутое статус-кво, уполномочив для этой миссии свою сверхдержаву (сейчас - США), призванную обеспечивать достигнутое материальное благополучие меньшинства человечества, освобождая «лишнее», «неуспешное», «несовременное», «старое» большинство от бремени владения территориями с дефицитными природными ресурсами.

Национальная идея - это формулировка смысла бытия народа в контексте мировой истории.

Сегодня в мегаполисах и мегасити сконцентрированы эксплуатируемые и те, кого даже не берут в эксплуатацию, - «избыточное человечество». Согласно докладу ООН 2003 г. «Вызов трущоб», из 6 млрд нынешнего населения планеты 1 млрд - это так называемые slum people, то есть трущобные люди, которые ничего не производят и почти ничего не потребляют. «Slumland» раскинулся от предгорий Анд и берегов Амазонки до предгорий Гималаев и устья Меконга. К 2020 г. численность трущобников составит 2 млрд при прогнозируемых 8 млрд населения планеты. Экологически (да и психологически) трущобы не выдержат такой пресс, и мировые «лишние люди» рванут за пределы трущоб, «заливая» города, причем не только на Юге, но и на Севере. По прогнозам демографов, к 2025 г. от 30% до 50% населения крупнейших городов Севера будут выходцами с Юга. Чтобы увидеть это будущее, достаточно взглянуть на Нью-Йорк, Лос-Анджелес с трущобами в центре (!) города, Париж и, конечно же, Марсель, арабская половина которого, по сути, не управляется французскими властями. Тем временем, успешные «белые люди», будь то Лондон, Нью-Дели или Сан-Паулу, переезжают в укрепленные загородные виллы, как это делала римская знать в конце империи, бросая Рим, форум которого зарос травой, где гужевались свиньи. Переезд сытых изнеженных римлян в охраняемые виллы не помог - варварская волна и восставшие собственные варваризированные низы смели их, а унаследованная от падшей Римской империи хозяйственная система полностью разложилась, так что на территории нынешней Франции восстановился девственный лес. И как бы североамериканцы и европейцы ни пытались регулировать процесс миграции, у них ничего не получится - нужда и беда выталкивает афро-азиатские и латиноамериканские массы в мир сытых и глупых «белых людей».

В условиях уже идущей (мировой и российской) гражданской войны богатых против бедных, последние, осознавая уготованную им участь, неминуемо должны стремиться создать свою сверхдержаву с новым Отцом народов во главе. Победа в этой тяжёлой борьбе невозможна без аскезы, а аскеза - без Веры. В общем, речь здесь о парадоксе христианства: «И последние станут первыми». История заканчивается для достигших материалистического (экономического) рая на земле, в то время как не принятые в этот рай проигравшие (последние) оказываются в точке выбора (рождения) исторической альтернативы, относительно которой почивающие на лаврах успешные остаются в прошлом, так как вера проигравших в «иначе-возможное» означает веру в Смысл ещё неведомого будущего, который возможен, лишь если есть Христос.

Русский народ через свой советский культурно-исторический тип приобщился не только к научно-техническому прогрессу (материальному), но и к мировому духовному. Прежде всего, к гуманистическим универсалиям проекта Просвещения - имеющему христианские корни великому дару Европы человечеству. Дару, выброшенному на «свалку истории» технократической цивилизацией, воскрешающей языческий «культ силы» римского «orbis terrarium» (круга земель), окружённого «варварами». Потому, даже лишаемый материального (экономического) базиса, русский народ обладает, тем не менее, главным для того, чтобы История длилась: архетипом христианской мироспасительной миссии и завещанной проектом Просвещения эстафетой прогресса в людях человеческого.
взято с сайта "Полемика и дискуссии"